Мизрах Игорь: «Когда отгремит небо…?»

Война естественным образом наполнила новыми смыслами мир, о котором, как мне прежде казалось, я знаю, если не все, то почти все.

Моя бодрая самоуверенность вместе с титулами эксперта во всех «ключевых областях жизни» и прочими заносчивыми радостями осталась в довоенном прошлом.

В той, уже чуть ли не далекой, реальности, где мы играли в успех и престиж, а понты имели значение.

Я не стал ни подрагивающим хлюпиком, ни неврастеником с застывшим лицом. Просто война, как строгая хозяйка, смахнула со стола жизни все пустое и ненужное, за шесть дней и ночей сделав нас самими собой, настоящими.

Моя потребность высказаться тоже абсолютна и лишена сомнений. Я и до войны не был робким молчуном, а сейчас активная позиция является единственно верной.

Многие дела (разговоры, тем более) война отложила на уверенное «потом», и это так же верно, как и то, некоторые вещи она велела отмечать, фиксировать и признавать жизненными истинами прямо сейчас. Причем, без страха и стеснительности.

Так вот, я убежден, что мужчины, спешно покинувшие территорию страны в момент начала войны и объявления мобилизации, заслуживают суда.

Прошу понять меня правильно, братья. Я не снайпер и не военный летчик, я пока что не сжег ни одного русского танка и мне 50, а не в два раза меньше. Я не претендую на роль героя, спасающего Нацию.

Но я являюсь уверенной частицей моей Нации, моей Страны, моего Народа, встретившего врага ненавистью и огнем. Я украинский мужчина, находящийся в Украине и в полном распоряжении Украинского государства. Я делаю то, что обязан делать, и готов по приказу начать делать что-то другое, более нужное моей стране в этот миг ее судьбы.

Говорить о личном мужестве глупо и наивно, увеличительное стекло войны показало, что наша Украина это родина героев, земля лучших воинов планеты, и нет большего счастья, чем быть ее частицей, не главной, не лучшей, но родной и преданной до конца.

Мизрах Игорь

Именно это чувство, вместе с ненавистью к русским, заполняет меня все эти дни и ночи. Оно же, я уверен, живет в душах миллионов украинцев и украинок, больших и маленьких, взрослых и юных, разных, но таких неумолимо родных.

Это же чувство безошибочно говорит мне, что сильные молодые мужчины, покинувшие Родину с началом войны, это посторонние и чужие мне люди. Они могут быть моложе и подготовленнее нас, оставшихся, они могут быть богаче и здоровее, но что нам сегодня до того, что не делает подготовленней, сильней и богаче Украину и нас, ее воюющий народ?

Мой диплом юриста может сгореть в огне великой войны, но юрист во мне исчезнет только вместе со мной. И этот внутренний юрист уверенно говорит, что действия людей, покинувших страну с началом войны, подлежат юридической оценке и требуют законодательных действий.

Конечно же, твердость не исключает человечной избирательности, да и само понятие военной пригодности в наши дни выглядит своеобразно. Это так, но государство само решит, кого и как послать в бой, на пост, на склад, в госпиталь или любое другое место. Ему, государству, важно знать, что у него есть в наличии здоровые мужчины, готовые выполнить любую команду.

Если посмотреть отстраненно, с законодательной позиции, все выглядит еще проще, сбежавшие мужчины являются уклонистами, дезертирами и паникерами, которые нарушили свой гражданский долг и не выполнили приказа Верховного Главнокомандующего страны.

Я не готов (да и не время еще) рассуждать об уровне и форме ответственности. Уместно говорить и о трибунале, и о конфискации имущества сбежавших, и, конечно же, о лишении гражданства, в последнем я убежден.

С человеческих позиций все видится еще яснее, чем с законодательных. Модные ребята, сбежавшие в соседние страны с упругим брикетом долларов и красивой кредиткой на сердце, никогда не будут мне такими родными, как те люди, рядом с которыми я работаю и выживаю под задыхающимся от сирен и взрывов киевским небом.

Тот, кто в трудный час протянул свой украинский паспорт не военному комиссару, а пограничнику соседней страны, сам сделал свой выбор. А мы не должны ни робеть, не стесняться давать этому выбору свою оценку.

То, что в первые же дни войны в Украину вернулись десятки тысяч людей, работающих за границей, придает моим словам окончательную полновесную правоту.

Мы выстоим и победим, вписав в историю мира новую страницу, трагическую и пронзительно красивую. В неизбежном, но еще не наступившем победном завтра, когда отгремит небо и перестанут плакать дети, я хочу видеть тех же людей, которые рядом со мной сейчас. Говоря «рядом», я имею в виду и окраины Мариуполя, и киевское метро, и горящий Харьков, и дерущийся Мариуполь. Мне стали родными и стонущие госпитали, и не спящие редакции, и ощетинившиеся блокпосты на всех перекрестках страны.

А вот те, кто смотрит нашу тревогу и боль по телевизору, кто даже эту статью будет читать в каком-нибудь уютном словацком отеле, мне никто. Они сами отделили свои биографии от судьбы нашей героической Родины, и я не чувствую к ним ничего.

Степень вины перед государством каждого из них должен определить беспристрастный украинский суд, я же не чувствую к ним ни ненависти, ни жалости, ни обиды.

Моя любовь и моя жизнь принадлежат украинцам, моим братьям и сестрам. Ненависть, ярость и готовность убивать достаются врагу. К безоговорочно чужим людям я не чувствую ничего, и то, что я говорю, я говорю с холодным безразличием.

Сбежавшие от войны мужчины не украинцы. Их нужно лишить этого великого гордого звания, значение которого мы сами по-настоящему осознали только сейчас, под огнем войны, через который мы все вместе идем к победе.

Слава Украине! Героям Слава!

Мизрах Игорь, член НСЖУ